Виктория Орти

Зеркало

или

Сними последнюю печать

                                                                                       Памяти мужа

Предисловие

Тысячи лет одиночества, одиночества повторяла я, читая книгу одного из лучших писателей этой цивилизации.

Да, с правом переписки, но без права на остальное. Ты подарил мне целый мир, но отчего же я не смогла снять подарочную обёртку – аккуратно пыталась развязать атласную ленточку сиреневого цвета, она не поддалась – ни пальцам, ни ножницам, ни ножу. Я старательно надрывала уголок упаковки, но даже трещина не поползла по её упрямому фасаду, схожему с печатью из археологического музея. Я упрашивала Тебя помочь, но Ты только улыбался и неслышно повторял ты должна сама. Самое тяжкое бремя – любовь к Тебе. И самая лёгкая ноша – любовь к Тебе. Дай мне прожить эту жизнь, не согнувшись под бременем – ведь оно бывает так невыносимо, что хочется поскорее отбросить прочь, и не потеряв ношу, она бывает так легка, можно и не заметить потери.

_________

Я оживлю женщин, каждая из которых - часть меня. Рассмотрю их, придуманных, пришедших в этот мир на короткое время написания текста, увижу черты каждой, понимая слова, различая и малейшее движение, вздох, взгляд. Для чего они понадобились мне именно сейчас, к чему оказались зеркалами, в каждом из которых я увидела собственное лицо?

Мужчины, пришедшие в этот текст, станут не просто персонажами, нет и нет. Я превращу их в отражение моего бытия, моё прошлое и будущее, в котором я - единственное настоящее. 
Но отражусь - я. Ибо - древнейшее проклятие, наказание и подарок одновременно - быть отражением любимых мною. Моя память составлена из мельчайших вспышек - что из них правда, что иллюзия не знает никто, не знаю и я сама. Прошлое - и тысячелетие, и мгновение тому назад - только кажется прошлым. И я посмотрю на саму себя в осколках, упавших около моих ног.

_________

... О, вечная круговерть памяти, твои круги столь медленно проявляются водоворотами тяжких и тёмных рек, что мне кажется – ещё минута, и смогу избежать их объятий, тянущих на донья.

1

Наш мир на краю гибели. Он стал самым опасным из существующих.  При том, что иные – всего лишь игры разума. О, точнейшее название, придуманное одним из первых  игроков. Вроде бы, существуем, а постоянно готовы к уходу за сферу. И лучшей судьбы не придумать, всё мироздание к нашим ногам, так сказали бы созданные нами.

Никто не понимает, отчего рушится цивилизация. Признаки налицо, Мы достаточно умны, чтобы просчитать возможные итоги развития.

Созданная пару веков назад Симуляция стала бременем, игра затягивает, волей-неволей, но начинаешь жить по законам твоего персонажа, хотя планировала-то наоборот. Ха, говорили о продвижении от нижнего уровня наверх, а вышло непонятно что – хаос в головах, система неуправляема, мир рушится...

И мы вместе с ним. Чёрт бы с игрой, но нас жалко – сфера не пропустит тех, кто не смог пройти новый этап, вот на такой тусклой странице и закончится блестящая история и нашего мира.

Я была принята в группу переходящих только лишь из-за Кота. Он вложился меня, будто в самую ценную игру в своей жизни, стал и опекуном, и любовником, и другом. Если бы в нашем мире существовали семьи – жить нам под одной крышей. Я и не поняла, для чего нужна этому взрослому, опытному игроку.

Но в один из вечеров он рассказал мне про симуляцию, и мне стало приятно и щёкотно где-то в области сердца.

Кот отличался от прочих переходящих цветом глаз, все были голубоглазыми, а он с жёлтым ободком около зрачка, и в минуты заката я млела от янтарного света, отражённого в его взгляде. Сразу хотелось смотреть на него, убаюкиваясь в тепле..., ни разу не смогла объяснить себе, отчего я превращаюсь в каменную статую в первое мгновение после слияния в одно. Да, быстро оттаивала, отдавалась и нежности, и ритму его большого тела, но в первое мгновение была схожа с каменной наядой, застывшей во вневременье.

…Кот обернулся, и посмотрел так, что я сразу забыла про его имя-кличку, которое придумала, чтобы не произносить настоящее имя. Кор – не правда ли, страшное сочетание букв? Он недоумённо морщился первое время, но привык. Лишь сухо попросил однажды При других называй меня только по имени.

Я и не собиралась, боялась даже разговоров о нашей близости. Было в Коре нечто такое, о чём невозможно написать, я всегда хотела быть дальше от него на людях и не могла оторваться наедине. Потом, уже побывав в симуляции, смеялась над группой аборигенов, обозвавших его совсем чудно Тор, не расслышав имя в шуме ветра, в тот день начиналась большая буря.

…Он обернулся и проговорил Не бойся, ты вернёшься домой. Но с этого момента придётся забыть и кто ты, и откуда. Там пройдут тысячелетия, тут – годы, в нужный момент вспомнишь про всё и сделаешь правильный выбор. Да, и я буду рядом – на каждом уровне симуляции.

Глаза его налились янтарным и тёплым. Я ушла во тьму, хранимая взглядом Кора.

2

... и мне не понравилось увиденное в зеркале. Точнее – увиденная. Взгляд этой женщины был копией моего, но радужная оболочка не грела и не излучала свет, наоборот – втягивала в себя мир, включая меня, застывшую перед зеркалом. Я? Да отчего же это я? Кто придумал состыковать меня с отражением, кто заставил нас посмотреть другу-другу в глаза?

_____

Любимый мною рассказал накануне о фильме, только что вышедшем в прокат. Фильм был о несчастных людях, думающих, будто они живут, на самом же деле они были всего лишь игрушкой в руках Демиурга, задумавшего создать собственную империю и стать божком.

Я не могла не улыбнуться и не ответить, что настоящий Бог не создаёт империи, Он творит миры – для того, чтобы его творениям было хорошо.

Откуда я знала про это и почему была уверена в своих словах? О, я во многом была уверена, просто знала – и всё на этом.

Любимый мною и не думал спорить – он не любил пустяшных ссор.

_____

Снова посмотрела на своё отражение в зеркале. Вздохнула, отставила баночку с кремом – казалось, что в зазеркалье есть кто-то, пристально всматривающийся в меня.

Кот стоял за спиной, всматривался в зеркало, и я подумала Какой он странный, этот Кот. Глаз нечеловечий у него. И любит меня странно – будто не со мной, поодаль, будто – и рядом, и в ином измерении.

И то ли зеркало дрогнуло, то ли – я.

Кот улыбнулся моему отражению, обнял меня и проговорил

Первый мужчина был твоей камеей, поэтому ты умеешь любить.

Каменею вмиг и отбрасываю его руку – в вакуум, прочь.

У меня не было первого мужчины, Кот. Была первая мужская рука, зажавшая мой рот. Поэтому я не умею любить.

И снова превращаюсь в застывшую наяду, замерзшую и глупую куклу под небом, заполненным синим и ознобным.

Кот испуганно пытается коснуться моей щеки, а меня уже нет.

Короткий сумрачный час длился ровно час – ни секундой меньше. Но мне показалось, что я исчезла на сутки.

_____

Мама дорогая, мама дорогая. Проговариваю я, будто споткнувшись и невидимый порог.

Мне хочется выйти из картинки, в которую кто-то втолкнул жёсткой рукой, но выйти не могу. В этой сцене я лежу на низенькой лежанке и вглядываюсь в абрис мужского силуэта через полупрозрачный балдахин. Мне хочется позвать на помощь, но сил нет – ни на крик, ни на шёпот.

Силуэт приближается, чья-то рука с длинными красивыми пальцами ложится на завесу... И я – в холодном поту – вымётываюсь из сна под бешеный стук сердца.

И сразу натыкаюсь на взгляд Кота, внимательно разглядывающего моё лицо.

Снился кошмар? Хрипло мурлычет он, довольный чем-то непонятно чем.

Я киваю и отворачиваюсь от него, чтобы не заметил испуга – и от послевкусия сна, и от вопроса наяву.

... Запах нового утра уносит даже память о сне, но я запоминаю мимолётное ощущение "балдахин, низкая лежанка, мужской силуэт, я и боюсь, и хочу увидеть того, кто за завесой".

И то, что меня звали иначе, гортаннее и короче.

3

Запах утреннего Египта не даёт набрать воздух полной грудью. Только тягучий бальзам, намазанный на тело, перебивает мешанину из всего, чем так гордится фараон.

Слишком много рабов согнали в наши края, скоро они станут главными и вышибут этого придурка из его колесницы зло думаю я, поглядывая на Кию, натирающую меня мазями, привезённым из африканской деревни. Она старается не причинить боль, славная девочка из местных.

Мерзкий червячок раздражения поселился внутри, и уже несколько дней не покидает мой разум.

Не помогают прогулки по берегу реки, разговоры с подругами, даже руки Кора, оглаживавшие меня с той же силой, что и любимых коней. Да, я неотступно думаю о мужчине, быть с которым не смогу, даже если переверну миры. Да и не перевернуть, помня взгляд Кора, заставляющий меня каменеть от ужаса каждый раз заново – он любит собственную жестокость, считая её силой. Но куда мне деться от этой навязчивой мысли о губах чужого мужчины, как избавить себя от желания быть с ним?.. И – следом – сводящая с ума попытка вытащить нечто из такой глубины памяти, в которую не в силах нырнуть.

Вчера Кор превратился в Кора Второго. Как это произошло, зачем и для чего? Вот уж не моё дело, но теперь ясно – нужно постараться выжить в тяжком и спёртом воздухе дворцовых интриг. На это немногие способны, особенно женщины, всегда найдётся любезный радетель о троне, отправляющий в объятия Анубиса.

Рабынь умерщвляют просто, а вот знать – искусно, красиво, с размахом. Да мне и не страшно умереть – я давно покрыта слоем бальзама и краски, хотя так и не смогла спрятаться за ними от Кора.

Он нынче Верховный. Кор Второй воплотивший бога Кора. И я при нём. При них – застывшей мумией в царских одеждах.

Мне бы родить наследника, а потом уж – вперёд, в объятья саркофага. Но что-то мешает чреву принять семя Кора, не даёт прорасти и приобрести черты этого сильного человека, решившего в один из дней, что я нужна его телу.

Нужна, так нужна. И я смогла переступить через одежды из родительского дома, упавшие к его ногам в одну из темнейших египетских ночей. Вечер тоже пал на земли египетские ровно так, как Нил на рыбу в своих водах – жить можно, но давит глубина, в которой не видно ничего, и никто не виден тоже. Даже плошки с оливковым маслом дарят так мало света, что хочется скорее лечь спать, приблизить новый день.

Меня привели в дом Кора ночью. Чужие люди подтолкнули к нему, чёрный силуэт выступил из угла, подсвеченного слабыми всполохами гибнущего пламени. Я не увидела его лица, просто не успела, и вскрикнула, испугавшись мгновенного обруча его объятий вокруг себя – так, наверное, питон душит свою жертву перед тем, как поглотить. И он закрыл мой рот рукой. До последнего вздоха я буду помнить эту руку, прижатую к дыханию, не могущему в первые – секунды? минуты? часы? года? века? – пробиться наружу.

И я поняла, что тело превратилось в каменный саркофаг. Впрочем, Кор этого не заметил. Он оставил меня при свете дня, когда я уже разглядела его лицо и впервые удивилась цвету глаз. Голубые глаза с жёлтым ободком вокруг зрачка напоминали диковинный камень, вынутый из ожерелья фараона.

_____

Хатор, проснись, Хатор, открой глаза, Хатор, богиня, посмотри на того, кто готов перейти ради тебя через Нил, не убоявшись бога-крокодила.

Любимый мной проговаривал утренние слова, будто процеживая время через легчайшую ткань балдахина, нависавшего над ложем.

Мне показалось, на мгновение ли, на вечность ли, что это мироздание должно продолжиться ради того, чтобы земные создания говорили слова, наполненные неземной нежностью.

Иногда мне думалось – обрушу всё сущее, запах крови становился невыносим, крики убиваемых заполняли поднебесье, а слёзы идущих на смерть превращались в стонущую реку, выходящую из берегов.

Но сразу же проявлялись иные голоса. Воркование матерей над новорожденными, улыбки отцов, обнимающих детей своих, слова любви, заполоняющие иным звучанием вселенную и Египет.

Я открыла глаза. И мир притянулся ко мне вместе с любимым мною.

Мир будет, пока в нём есть любимый мною, подумала я, но ничего не сказала, а только улыбнулась – навстречу.

_____

Жена фараона беременна шептали рабыни, натирая меня бальзамом.

Кия сидела в изголовье, я слушала её пересказ главных дворцовых сплетен, хотя думала о своём.

Но она наклонилась по мне и проговорила на ухо Хатор, он просил передать, что обязан вернуться в дом отца своего, и пробудет там до праздника нового урожая.

Несколько минут молчания ушли на то, чтобы посчитать дни и месяцы до его возвращения и понять, что фараон уже увидит наследника, а я всё ещё не дождусь появления его настоящего отца.

Я встала, сосредоточенно оделась, вышла из дворца и попросила раба подвезти меня к берегу реки на первой попавшейся рабочей повозке.

Отпустив раба, просто зашла в воду.

И шла, пока богиня Нут не сомкнула надо мной свои ладони

4

Как же так получилось, что именно я обрушила симуляцию?

Кор ответил Подумай сама.

Но у меня не было даже намёка на ответ. Он вздохнул и проговорил:

Ребёнок, зачатый тобой, мог стать лидером нового Египта, ввести единобожие, дать толчок для развития новой цивилизации. Мы, конечно, попробовали ввести замену, но ничего путного не вышло.

Я ведь был рядом, опекал тебя, знал о любовнике, нам нужен был ребёнок именно от него, поэтому он и появился в твоей жизни.

Я задумалась. Вспомнила вопрос, который не давал мне покоя с момента возвращения

Для чего тебе нужно было насилие в первую ночь? Единственный мужчина в этом мироздании, любящий меня… Кор, я сошла с ума от боли, пусть и не показывала виду после.

Он поморщился.

Ты должна быть с надломом, таково условие твоего участия в симуляции. Не быть тебе одной из спокойных жён и матерей, даже там. Должна видеть все оттенки белого, но не забывать чёрный, я просто не позволил иным сыграть эту роль в твоей жизни.

Помолчал, потом продолжил фразу И не позволю.

Нежность проклюнулась внутри, в этот миг я хотела его всего, вспомнив каждую мышцу, Кор был сильным и выносливым любовником, знающим меня наизусть, заставляющим забывать о том, что  заключена в теле, оно просто исчезало, принимая его, растворяясь в ритмичной мелодии любви, слышимой нами.

Кор понял мой взгляд и прикоснулся губами к той точке на шее, о которой знал только он.

_____

Оставались часы до ухода, хотелось спать, но Кор позвал меня за собой, не объяснив зачем.

Мы зашли в главную комнату нашего мира, и я ахнула. Прозрачные стены, пол и потолок сливались с густой чернотой космоса, казалось – мы находимся в нём без всякой защиты. Да, это и была последняя граница сферы, живая ткань, отделяющая мироздание от Создателя, дающая Ему быть везде, но не допускающая до Него всё без разбору.

Кор подвёл меня к экрану, висящему ровно посередине, улыбнулся, взял мою ладонь и приложил к его поверхности.

... Я потеряла сознание? Заснула? Была в нирване? Не знаю. Но я оказалась по ту сторону сферы.

И – сразу же – стала частью всего, проявилась повсюду, оказалась вне времени, тела, логики, вне всего того, что было раньше частью меня.

Только точки живого света, прильнувшие ко мне, дали понять – нет, я не умерла и вижу Того, Кого не дано видеть.

Я поняла всё, пусть и не было сказано даже единого слова.

И улыбнулась онемевшими губами, подтверждая своё согласие...

Кор был единственным, кто мог входить в эту комнату. А я стала единственной, вышедшей за пределы сферы и возвратившейся в мир живых.

5

…Снова смотрела через балдахин на чей-то силуэт, снова сбежала из сна, снова увидела пристальный взгляд Кота.

И снова отвернулась.

Сели завтракать, оба сразу же уткнулись в свои мобильники, натыкивая каждый своё и о своём. Но я встала и вышла на балкон, нависающий над улицей небольшого района в небольшом городе. Машины, люди, магазинчики, утренняя суета – такая одинаковая каждый день... Госсподи, судорожно сглотнула я подступившую дурноту, для чего они все живут в этой суете?

Кому это нужно, Госсподи?

И в этот самый миг ошалела от понимания пустоты тех самых минут, о которых раньше думала с нежностью, ведь бытие состояло именно из них. Да ладно бы – минут, мнимость картинки показалась мне столь явной, что я упрямо мотнула головой, почти воочию увидев, что ничего нет – только пустая картинка, вечная тьма и молчание там, где должны звучать голоса.

Кот допивал кофе, но, увидев моё побелевшее лицо, спросил Ты что-то вспомнила?

Нет ответила я и села в кресло, стоявшее далеко от окна.

6

В тот день я прилегла отдохнуть, укрывшись от взглядов рабынь полупрозрачным балдахином. Кто-то вошёл в комнату, я поняла это по тишине, нарушаемой тяжёлой мужской поступью. Ткань балдахина дала приблизиться высокому силуэту, красивая рука с длинными пальцами легла на занавес, отодвинула его в сторону... Кор весело оглядел меня, кивнул – то ли в знак приветствия, то ли – согласия, и ушёл.

Через неделю он стал моим мужем и пришёл под этот же балдахин после праздника, устроенного отцом в честь нашего союза.

_____

Кор отдал приказ осушить реку, в которой утонула его любимая кобылица. Я замолчала, вспомнив собственное желание войти в реку и навсегда исчезнуть под тяжёлым покрывалом воды. Это желание появлялось не наяву, только в полусне, но оно было сродни воспоминанию о прошлом. Как странно приговаривала я наутро как странно, но забывала уже через минуту-другую, почти всегда наталкиваясь на взгляд Кора, не дававшего мне проснуться в одиночестве. Он, казалось, боялся оставлять меня наедине именно в час рассвета. А я любила просыпаться и видеть его глаза, постепенно наполняющиеся янтарным светом.

_____

Царь Вавилонии Кор Великий стоял на крепостной стене, вглядываясь в отдалённую полосу, почти слитую с горизонтом. Вавилония требовала жертв – новых солдат, брошенных на её завоевание, и Кор щедрым жестом бросал воинов в разверстую пасть этой земли.

Он чувствовал страх Валтасара – через расстояние и камни царского дворца, этот страх был смешан с ветром, запах удушающего кошмара был так осязаем, что Кор и не сомневался – великий Вавилон падёт.

Он посмотрел на полоску вдали, и беззвучно проговорил А следом восстановлю Храм

_____

Ашорет ко мне наклонился огромный жрец ты пришла на праздник неспроста, я это понял.

Я молчала. Объяснять не хотелось, да и не требовалось. Жрец прекрасно понимал, что жена Кора могла прийти куда и когда угодно.

Да и прочее он понимал не хуже.

... Сумасшествие праздника проникало во все углы храма, приторные запахи воскурений и звуки музыки смешивались в одно и жадно втягивались людьми, пришедшими на поклонение Иштар. Толпа была схожа с живой волной, набирающей силу перед тем, как обрушиться на берег.

Танцы становились ритмичнее, тела покрывались потом, глаза блестели, руки тянулись к чужой плоти, жадно приникали к ней, впитывая мгновенное содрогание...

Богиня стояла на возвышении. Каменные груди наливались тяжестью, глаза оживали, полуулыбка превращала губы в два больших лепестка. Она, так казалось людям, смотрела на них с нежностью и удовольствием, и люди старались понравиться богине.

Огромный жрец подошёл к Иштар, поклонился и произнёс Богиня, народ приветствует тебя.

Он достал из-под постамента большую чёрную табличку, отполированную самими богами, тонкую и непохожую на шероховатые и грубые таблицы с указаниями царя.

Толпа ахнула и сразу же замолчала в тот миг, что огромный жрец рассёк табличку надвое резким движением руки. 

Её поверхность стала увеличиваться, хлынул поток голубоватого света из которого навстречу народу шагнула сверкающая Иштар. 

Люди застыли в молитвенном ужасе, который сменился криками восторга – ведь явление богини наяву означало, что мужчины оплодотворили не только случайных женщин в храме, но и саму почву, год будет урожайным, а это предвещало и накормленный скот, и сытых вавилонян.

Огромный жрец стоял за спиной богини, табличка горела в его руках, он улыбался и смотрел на собравшихся с высоты своего роста, столь редкого среди местных жителей.

Я молча показала ему, что нужно заканчивать действо, очертив указательным пальцем круг в воздухе, пропитанном испарениями народной любви к богине.

Он послушно кивнул, коснулся таблички, Иштар исчезла, будто и не появлялась.

Я вышла из храма, шепнула сопровождающим несколько слов, они послушно отошли в сторону. Несколько улиц, ряды торговцев шерстью и бронзой, мимо рядов с пищей, мимо привязанных лошадей –  в дом, около которого стоял мальчик из рабов, он посмотрел на меня и сразу же сел на корточки, опустив голову к земле. В доме ждал любимый мной, он шагнул навстречу, и я подумала, что смогу забыть про пустоту, поселившуюся у меня внутри…

Одно мгновение разделяло нас, и я вдруг вспомнила мужа, не испугалась – нет, но в этом воспоминании было нечто страшное, будто бы мощная река покрыла меня своей массой, не давая продохнуть, не позволяя набрать глоток воздуха и снова увидеть солнце.

Не хочу, подумала я, обнимая любимого мною,  не хочу никого – этот мир нужен только воинам, они знают, что покорённая земля схожа с пленной женщиной, плоть её покорна и послушна, а иного счастья нет. Мир похож на скучнейший барельеф, пыльный и глупый барельеф, наспех сотворённый мастером-неумехой. Единственная радость – праздник Иштар, да и тот быстро заканчивается…

_____

Отчего мне так плохо сегодня? День ясный, тихий. Октябрь – любимый месяц, в нём всё ещё много солнца. Осада Вавилона позади, Кор должен приехать и побыть со мной несколько дней, дома много еды, нежных тканей, даже рабы – и те веселы. А мне плохо.

Я проснулась в тот самый момент рассвета, который так любил караулить Кор. Но я была одна, и сон застал врасплох. В нём я разбивала огромное зеркало, оно разлеталось на осколки, а моё отражение смотрело на меня, будто бы замершее в прозрачной янтарной стене, похожей на глаза Кора.

... Он вошёл в комнату и жестом приказал рабыням выйти. Я растерялась, увидев выражение лица своего мужа – вместо привычной улыбки была застывшая гримаса. Ужас ли, негодование ли проявились в его лице? Объятие было похоже на беспощадный обруч – так, наверное, питон сжимает свою жертву, я испугалась и вскрикнула. И в этот момент он прижал руку к моим губам, к моему дыханию.

… вспомнила собственное отражение из сна. Эта женщина стояла напротив меня, глаза её вбирали мой взгляд, не оставив и тени от света, подаренного ясным и тихим октябрьским днём.

7

Посадка на рейс Тель-Авив - Цюрих откладывалась. Час, два, три, четыре часа запаздывания прорезались нервными складками на лбах пассажиров, каждый спешил, у всех были неотложные дела. Не торопилась только я. Хотя и бежала из дому, чтобы понять саму себя, суметь заново посмотреть в глаза мужа после тяжелейшего разговора, случившегося в ночь на вторник. В среду у меня на руках был билет, в пятницу – вылет. Но самолёт не хотел взлетать. Тишина сменилась голосами уставших людей, вскоре начался скандал, и вежливый стюард сообщил, что рейс отменяется.

Нам предстояло вернуться через пограничный контроль и выбирать – либо дожидаться иных рейсов, либо возвращаться домой. Не судьба, не отпускает он меня подумала я одновременно со звонком на мобильный. Женский голос сообщил, что меня ждёт билет на самолёт, вылетающий в Цюрих через час, нужно только подойти к стойке и заново пройти регистрацию.

Только зайдя в салон самолёта, увидев единственное место, зияющее чёрной проплешиной, поняла, что я единственная из всех пассажиров отменённого рейса, севшая на этот самолёт.

Уже на подлёте к Швейцарии, стало ясным и то, что главная мистерия в моей жизни подходит к наивысшему мигу, за которым, будто за углом ночного переулка, притаилась смерть. Кульминация обещала быть страшной. Но героиня не могла выйти из этого рассказа, не дописав его до конца. И не дочитав написанное.

Я глянула на табло, оставалось десять минут до посадки. Привела в порядок кресло, пристегнула ремень и сразу же заснула.

…Архонт стоял напротив меня. Он плакал. Мироправитель не умеет плакать, но это слёзы удивилась я.

Кот, пожалуйста, объясни мне, что происходит, нельзя играть со мной в прятки, я измучена и устала от симуляции, за что мне такое наказание, разреши вернуться домой, я  каждый день боюсь того, кто рядом со мной, не знаю, что делать со вторым, к чему это всё, мне хочется покончить с этой глупейшей историей, ну правда, Кот, выведи меня из игры… Я бормотала, уткнувшись в его плечо, но поняла, что он не слушает меня, а напряжённо прислушивается к чему-то или кому-то далёкому.

Кор посмотрел на меня, его глаза налились тёмным янтарным светом.

Молчи, девочка, Демиург может услышать твои слова.

Я замолкла. Демиурга боялись все, кроме Того, Кто был непостижим даже ему.

_____

…Проснулась ровно в четыре утра. В четыре утра или ночи? Не знаю, не помню, но с этого мига время превратилось в одну бесконечную ночь. Прошло всего несколько дней после возвращения, я вынырнула из трёхнедельного отсутствия, будто из очищающего водоёма. Было покойно, тихо. Но действо не хотело прекращаться на бездарной и никчемной фразе Всё будет хорошо. Шофар прогудел, занавес был поднят неведомыми силами, я застыла посреди сцены, оглядывая зрительный зал. Пустой зал, в котором кто-то сидел на месте режиссёра, но лицо было покрыто тенью или тьмой, я уж и не припомню.

_____

Мой муж умирал в реанимации местной больницы, и я знала, что наступающий день заберёт его навсегда – и я останусь одна наедине с одним-единственным вопросом Ради чего?

Ради чего я была втянута в игру, в которой нет выхода в финал? Откуда взялся второй мужчина, будто насильно вовлечённый в сюжет – сам того не желая, но игравший или живущий внутри моей жизни? Мне никто не был нужен, только муж, но второй приходил во снах, был неподалёку наяву, на нём тоже была завязана нить сюжета моего рассказа. Точнее – рассказа обо мне, который предстояло написать.

Египет и Вавилон вспоминались столь явно, что я уже и не могла отличить явь от вымысла, не знала, есть ли грань между сном и реальностью. Мой муж смотрел на меня, я знала его имя, но внутри отзывалось иное. Второй смотрел на меня, я знала его имя, но знала – настоящее имя звучит во мне и только во мне.

Мучительно порываясь отторгнуть одного и притянуться к другому, я нащупывала в глубинах памяти ту самую печать проклятия, о которой помнила, но не знала – о чём я помню и ради чего.

Мне позвонили из больницы, попросили прийти скорее, оставались считанные часы. И я, стоя около – пока ещё живого – мужа, могла лишь бесконечно гладить его левое плечо, зная, впрочем, что ангел смерти не отпрянет от моего прикосновения.

В миг ухода его лицо застыло и начало принимать форму маски то ли фараона Хора, то ли Кира Великого. Я уже видела эти черты раньше – либо в музее, либо на лекции по истории искусств, либо наяву.

8

Кот вернулся с работы. Вечер был сродни прошедшему дню – скучноватым и муторным.

Хотелось поговорить об утреннем ужасе отсутствия пейзажа за окном. Но Кот прошёл мимо, будто и не заметив, в глазах его остывала ярость, не понятая мной.

... приготовила кофе, села в кресло, включила на всю громкость запись группы, поющей о чёрных дырах и вечном одиночестве...

Мне снова захотелось пустоты, было понятно – мир не стоит улыбки навстречу. Да и к чему он? Даже Создатель не смог бы сейчас ответить на этот вопрос. Прошёл год после смерти мужа, а чёрная дыра внутри меня не хотела затягиваться, напротив – она занимала всё больше места, захватывая – день за днём всё новые области души. Я искала себя прежнюю в редкие минуты близости с Котом, во время встреч с любимым мною, но ни разу не смогла найти даже намёк на лёгкость дыхания и бытия.

Кот вышел из спальни, сел напротив, проговорил, глядя куда-то вбок – то ли на столик с книгой и чашкой кофе, то ли в угол.

Какого чёрта ты снова решила всё обрушить? Что тебя не устроило на этот раз? Почему ты притворяешься, будто не помнишь ничего, кого обманываешь?

Мир покачнулся вместе с моим лицом. Глаза налились тяжёлой водой, я будто погрузилась в древнюю реку, постепенно растворяясь в ней, забывая про то, что есть берега.

Я даже не узнала собственный голос, проговоривший.

Потому что всё слишком затянулось.

Кот моргнул. Его янтарный глаз налился пламенем.

И я поняла – с последней вспышкой сознания – что ошиблась в последний раз

_____

Зрение возвращалось каплями света, падающими на зрачки. Я попыталась приподнять голову, но чья-то рука нажала на лоб и спокойный голос проговорил Подожди ещё минуту, не торопись.

Минута прошла, я снова открыла глаза, села на лежанке, обвела взглядом помещение – круглую комнату с прозрачными стенами-окнами, за которыми было черным-черно. Кор стоял неподалёку, сосредоточенно глядя на прозрачный экран.

Через несколько секунд подошёл ко мне и произнёс всего три слова.

Ты обрушила мироздание.

Он помолчал и добавил.

Включая наш мир. Он не считает продолжение возможным, мы исчерпали себя.

Лёгким движением коснулся экрана, будто погладив его на прощанье и я – не увидела, нет! – почувствовала, что миры гаснут один за другим, уровни исчезают в пустоте, на смену всему приходит ничто и звучание бесконечной тишины.

Он отложил гаснущий экран, подошёл и поцеловал меня в правый висок. Я закрыла глаза, и, наверное, заснула.

9

Проснулась, пытаясь вспомнить увиденное во сне.

Он был долгим, маетным, сменялись кадры, лица, декорации, неизменными были только я, мой муж, появлялись любимый мной и кто-то, о ком я помнила, что он часть сюжета.

Болела голова, нужно было пойти и приготовить кофе – ведь нового дня никто не отменял.

Я знала, что через несколько часов поднимусь по лестнице, войду в квартиру, в которой живёт любимый мной, и забуду про этот невыносимо-скучный мир, в котором всё так затянулось.

Села за стол, взяла в руки бежевую кофейную чашку и наткнулась взглядом на лист, положенный на стол. У мужа всегда был ровный и аккуратный почерк.

Девочка, не торопись. Проведи этот день дома. Не повторяй ошибку.

Он умер год назад, а почерк остался прежним.

Я сразу вспомнила весь сон.

И слова Не бойся, ты вернёшься домой. Но с этого момента придётся забыть кто ты и откуда. Там пройдут тысячелетия, тут – годы, в нужный момент вспомнишь про всё и поймёшь, что должна делать. Да, и я буду рядом – на каждом уровне симуляции.

Несколько минут сидела, рассматривая цветы на подставке для кофейной чашки, потом набрала номер, чтобы произнести одну коротенькую фразу Не приду, я не люблю тебя, прости, но в ту же секунду поняла, что она подходит для концовки дешёвого романа, и просто выключила мобильник.

Позвоню завтра, подумала, от этого ничего не изменится.

Подошла к балкону – улица жила своей жизнью. Младенцы, школьники, старики, мотоциклисты, собаки… Деревья покрылись разномастными цветами, запах свежей выпечки доносился до нижних этажей, кто-то пел неподалёку.

…всего лишь игрушкой в руках Демиурга, задумавшего создать собственную империю и стать божком…

…Бог не создаёт империи, Он творит миры – для того, чтобы его творениям было хорошо...

Мы думали, что играем, а игра велась с нами и в нас. Возомнили себя главными в мироздании, думали – от нас зависит сущее, ведь оно картинка, пусть и живая донельзя. Не знали только, что и мы – часть этой картинки, и должны выбрать одно из двух: либо всё мироздание живёт, дышит, рождается и умирает по-настоящему, либо нет ничего, никого, нигде и никогда.

Не знаю, понимал ли это Кор, но он знал главное – только женщина способна посмотреть на чужого младенца и забыть, что она – центр вселенной. Он выбрал меня, и Создатель смог посмотреть моими глазами на творение, увидеть не пустоту и тишину, а лепет, шёпот, вздохи, листья весенних деревьев, голубей на мостовой, взгляд любимого мною…

Кор, я смогла пронести через тысячелетия изначальную память о жёлтом ободке на голубом фоне, янтарном тепле, от которого растаял холод в глазах отражения в зеркале, так и не разбитом в минуту страшной пустоты. Не разбила, потому что вспомнила всё, и последняя печать была снята в этот самый миг. Ты не играл, любимый мой, ты жил внутри всего мироздания, в отличие от всех прочих, играющих в игры холодного разума. Только увидев, что смогу стать подобной тебе,  ты ушёл.  Следом и Демиург вышел из игры, перед этим лицо проступило из тёмного зрительного зала, будто свет невидимого прожектора упал на него и превратил в обычное лицо человека, сидящего на месте зрителя. Я не побоялась посмотреть ему в глаза, он был одним из нас, не более.

Тысячелетия обернулись годами, игра – жизнью, мир отныне не будет зависеть от наших желаний, от взгляда глупых сверхлюдей, созданных первыми по образу и подобию Того, Кто создаёт миры, а не играет в никчемные игры.

Я улыбнулась. И села в кресло, стоящее рядом с балконом. Было некуда торопиться, хотелось верить, что впереди – долгая жизнь.

И возвращение домой.